Артур Молев. Местечко

Живопись
5 декабря  2020 – 1 февраля 2021
0+ 
Галерея «Ул.Б.Ремесленная», 4 эт.

В рамках персональной выставки петербургский андеграундный художник Артур Молев представляет множество разных «местечек», где на протяжении своей яркой биографии ему приходилось жить и путешествовать.  Но центром экспозиции, несомненно, является любимое «местечко» Молева – Петербург со всех сторон; парадные перспективы, узнаваемые всеми виды, малоизвестные закоулочки, бытовые сценки, его разнообразные жители и истории, а также пейзажи ленобласти.
«Все мы с вами живем вместе, в одном месте. Наше место – Санкт- Петербург. И человек красит место и место человека. Все мы, хотим мы этого или не хотим, носим на себе отпечаток нашего места, нашего города. 
Искусствовед Андрей Хлобыстин как-то очень метко и правильно сказал, что Петербургская современная культура представляет собой торт «Наполеон», множество слоев находятся рядом, не смешиваясь, часто не общаясь. И все это представляет собой один торт. Мы счастливы представить зрителю один такой слой.
Еще хочется вспомнить о гениальной шотландской художнице-живописце Джоан Эрдли. Она тоже жила в местечке под названием Глазго. На ней был отпечаток этого города, и какой. Она – звезда и классик в Шотландии, абсолютно неизвестна нам. Удивительно, но и Шотландцы абсолютно не знают нас, как живописцев.
Во времена Рубенса, во Фландрии жила сотня подобных Рубенсов, но известен нам остался только один.
Так вот именно этим незнакомым Рубенсам и посвящена наша выставка «Местечко».»
Зодчий А. Молев 


Автобиография.

Родился во всемирный год люби 1969 в Ленинграде. 
Жил в самом центре города, угол Садовой и Невского. С детства видел пропорции и гармонию города. Стены учат. Был «центровым» во всех смыслах.
 Потом родители переехали в Дачное и жить пришлось там, к сожалению. Это совпало с обучением в английской, блатной школе. Было трудно соответствовать уровню детей капитанов. Помогал комиссионный магазин на Трамвайном, туда моряки часто отдавали «фирменные» вещи.
Когда жил в центре, с 3 лет хотел быть археологом, потом узнал, что все найденное нужно отдавать в музей – передумал. Решил быть музыкантом, играть соло. Но дядя-дирижёр мне объяснил, что времени для игры и гуляния у меня не будет – передумал.
Начал писать стихи с 3 лет – коротенькие. Рисовать начал чуть позже.
До сих пор считаю, наверное, благодаря дедушке Григорию Григорьевичу, его книгам и рассказам, что все что у нас в стране после 1917 года – гадость и мрак.
После того как нас с другом торжественно выгнали из пионеров, дорога в комсомол мне была заказана и Слава Богу.
С 9 класса перешел в школу N190 – на Фонтанке (при Мухинском училище тогда еще).
Поступил в Муху в 1987 году со второго раза. Год работал, даже есть трудовая книжка, где указано – грузчик и лаборант.
Мне очень повезло с гениальными педагогами. Благодаря Борису Казакову я стал думать – рисовать как художник Возрождения. Благодаря Станиславу Масевичу я стал цветом лепить форму, но плоскостно.
В 1990 году эмигрировал с родителями в Израиль, тогда нужно было сдать государству квартиру и развестись, а у меня уже была дочь. Через три месяца, узнав, что такое Восток я вернулся. А в то время никого не пускали обратно. В последствии я жил двадцать один год в родном городе бомжом.
Я дважды женился на своей жене Анне Думлер (уезжая и вернувшись), сейчас они с дочкой живут во Франции.
Мне удалось продлить счастье студенчества на 11 лет, вместо пяти. Удалось из мусорных осколков стекла сделать диплом «Классики». Удалось быть свободным от социума.
В 1992 году эмигрировал в США. Увидев, что везде правит реклама и деньги – вернулся. В N.Y. познакомился с Алексом Очертянским, редактором журнала «Черновик». Так я стал художественным редактором, а затем и автором журнала.
Жил и работал, вернувшись, на Пушкинской 10 в сквоте. Тут началась совершенно бурная жизнь, делал в год по четыре выставки. В конце 1994 года познакомился с «АукцЫоном» и до сих пор дружу и сотрудничаю с ними. 
Я пол-года ходил с удостоверением «для иностранцев вид на жительство в СССР» и пол года «Для лиц без гражданства». Когда жил на Пушкинской ходил с красной книжкой «Фонд Свободная культура», даже в метро пускали.
В 1995 году появилась вторая жена – Наташа Тамарина (Усик). В 1996 родилась вторая дочь.
В 2003 году эмигрировал третий раз – в Европу. В декабре приехал в Амстердам к Любе Тункун, свое третьей жене. Жил в Амстердаме 6 лет, и это были счастливейшие годы. Все это время я чувствовал себя совершенно свободным, а в Амстердаме – защищенным.
Т.е. у меня была дважды жена Советского Союза, жена гражданская с Гражданки и жена Голландско-Невская.
Мне всю жизнь везло с людьми. С 9 лет ходил в кружок в Ленэнерго к А.Заславскому учил там японский и как получать кайф. В институте Чегоровский в рисунке и Пелипенко в композиции. Сквоты Пушкинская и Шкапина. Да и за кордоном тоже.
На Пушкинской (а в 90 е годы это действительно был центр альтернативного искусства) спал на полу. На Шкапина (а это действительно последний в городе сквот до 2003 года) появился диван из 2 половинок.
Мои родители хотели обеспечить меня работой (стать ювелиром) и я после трех уроков понял, что это не мое - нет полета, движения, все слишком аккуратно и долго.
В своей молодости, кроме археолога хотел стать торговым моряком (загранка) и дальнобойщиком (дорога и зависишь сам от себя). Художником и поэтом я стал только что бы на работу не ходить.
К жизни отношусь по-детски восторженно, к современности – удивленно.